Есть хочет!

Наша еда мужицкая!.. - вздохнул Кирюха.

И мужицкая пойдет во здравие, была бы охота.

Егорушке дали ложку. Он стал есть, но не садясь, а стоя у самого котла и глядя в него, как в яму. От каши пахло рыбной сыростью, то и дело среди пшена попадалась рыбья чешуя; раков нельзя было зацепить ложкой, и обедавшие доставали их из котла прямо руками; особенно не стеснялся в этом отношении Вася, который мочил в каше не только руки, но и рукава. Но каша все-таки показалась Егорушке очень вкусной и напоминала ему раковый суп, который дома в постные дни варила его мамаша. Пантелей сидел в стороне и жевал хлеб.

Дед, а ты чего не ешь? - спросил его Емельян.

Не ем я раков... Ну их! - сказал старик и брезгливо отвернулся.

Пока ели, шел общий разговор. Из этого разговора Егорушка понял, что у всех его новых знакомых, несмотря на разницу лет и характеров, было одно общее, делавшее их похожими друг на друга: все они были люди с прекрасным прошлым и с очень нехорошим настоящим; о своем прошлом они, все до одного, говорили с восторгом, к настоящему же относились почти с презрением. Русский человек любит вспоминать, но не любит жить; Егорушка еще не знал этого, и, прежде чем каша была съедена, он уж глубоко верил, что вокруг котла сидят люди, оскорбленные и обиженные судьбой. Пантелей рассказывал, что в былое время, когда еще не было железных дорог, он ходил с обозами в Москву и в Нижний, зарабатывал так много, что некуда было девать денег. А какие в то время были купцы, какая рыба, как всJ было дешево! Теперь же дороги стали короче, купцы скупее, народ беднее, хлеб дороже, всJ измельчало и сузилось до крайности. Емельян говорил, что прежде он служил в Луганском заводе в певчих, имел замечательный голос и отлично читал ноты, теперь же он обратился в мужика и кормится милостями брата, который посылает его со своими лошадями и берет себе за это половину заработка. Вася когда-то служил на спичечной фабрике;

Кирюха жил в кучерах у хороших людей и на весь округ считался лучшим троечником. Дымов, сын зажиточного мужика, жил в свое удовольствие, гулял и не знал горя, но едва ему минуло двадцать лет, как строгий, крутой отец, желая приучить его к делу и боясь, чтобы он дома не избаловался, стал посылать его в извоз как бобыля-работника. Один Степка молчал, но и по его безусому лицу видно было, что прежде жилось ему гораздо лучше, чем теперь.

Вспомнив об отце, Дымов перестал есть и нахмурился. Он исподлобья оглядел товарищей и остановил свой взгляд на Егорушке.

Ты, нехристь, сними шапку! - сказал он грубо.

Нешто можно в шапке есть? А еще тоже барин!

Егорушка снял шляпу и не сказал ни слова, но уж не понимал вкуса каши и не слышал, как вступились за него Пантелей и Вася. В его груди тяжело заворочалась злоба против озорника, и он порешил во что бы то ни стало сделать ему какое-нибудь зло.

После обеда все поплелись к возам и повалились в тень.

Дед, скоро мы поедем? - спросил Егорушка у Пантелея.

Когда бог даст, тогда и поедем... Сейчас не поедешь, жарко... Ох, господи твоя воля, владычица... Ложись, парнишка!

Скоро из-под возов послышался храп. Егорушка хотел было опять пойти в деревню, но подумал, позевал и лег рядом со стариком.

Обоз весь день простоял у реки и тронулся с места, когда садилось солнце.

Опять Егорушка лежал на тюке, воз тихо скрипел и покачивался, внизу шел Пантелей, притопывал ногами, хлопал себя по бедрам и бормотал; в воздухе по-вчерашнему стрекотала

VI Обоз весь день простоял у реки и тронулся с места, когда садилось солнце. Опять Егорушка лежал на тюке, воз тихо скрипел и покачивался, внизу шел Пантелей, притопывал ногами, хлопал себя по бедрам и бормотал; в воздухе по-вчерашнему стрекотала степная музыка. Егорушка лежал на спине и, заложив руки под голову, глядел вверх на небо. Он видел, как зажглась вечерняя заря, как потом она угасала; ангелы-хранители, застилая горизонт своими золотыми крыльями, располагались на ночлег; день прошел благополучно, наступила тихая, благополучная ночь, и они могли спокойно сидеть у себя дома на небе... Видел Егорушка, как мало-помалу темнело небо и опускалась на землю мгла, как засветились одна за другой звезды. Когда долго, не отрывая глаз, смотришь на глубокое небо, то почему-то мысли и душа сливаются в сознание одиночества. Начинаешь чувствовать себя непоправимо одиноким, и всЈ то, что считал раньше близким и родным, становится бесконечно далеким и не имеющим цены. Звезды, глядящие с неба уже тысячи лет, само непонятное небо и мгла, равнодушные к короткой жизни человека, когда остаешься с ними с глазу на глаз и стараешься постигнуть их смысл, гнетут душу своим молчанием; приходит на мысль то одиночество, которое ждет каждого из нас в могиле, и сущность жизни представляется отчаянной, ужасной... Егорушка думал о бабушке, которая спит теперь на кладбище под вишневыми деревьями; он вспомнил, как она лежала в гробу с медными пятаками на глазах, как потом ее прикрыли крышкой и опустили в могилу; припомнился ему и глухой стук комков земли о крышку... Он представил себе бабушку в тесном и темном гробу, всеми оставленную и беспомощную. Его воображение рисовало, как бабушка вдруг просыпается и, не понимая, где она, стучит в крышку, зовет на помощь и, в конце концов, изнемогши от ужаса, опять умирает. Вообразил он мертвыми мамашу, о. Христофора, графиню Драницкую, Соломона. Но как он ни старался вообразить себя самого в темной могиле, вдали от дома, брошенным, беспомощным и мертвым, это не удавалось ему; лично для себя он не допускал возможности умереть и чувствовал, что никогда не умрет... А Пантелей, которому пора уже было умирать, шел внизу и делал перекличку своим мыслям. - Ничего... хорошие господа... - бормотал он. - Повезли парнишку в ученье, а как он там, не слыхать про то... В Славяносербском, говорю, нету такого заведения, чтоб до большого ума доводить... Нету, это верно... А парнишка хороший, ничего... Вырастет, отцу будет помогать. Ты, Егорий, теперь махонький, а станешь большой, отца-мать кормить будешь. Так от бога положено... Чти отца твоего и матерь твою...У меня у самого были детки, да погорели... И жена сгорела, и детки... Это верно, под Крещенье ночью загорелась изба... Меня-то дома не было, я в Орел ездил. В Орел... Марья-то выскочила на улицу, да вспомнила, что дети в избе спят, побежала назад и сгорела с детками... Да... На другой день одни только косточки нашли. Около полуночи подводчики и Егорушка опять сидели вокруг небольшого костра. Пока разгорался бурьян, Кирюха и Вася ходили за водой куда-то в балочку; они исчезли в потемках, но всЈ время слышно было, как они звякали ведрами и разговаривали; значит, балочка была недалеко. Свет от костра лежал на земле большим мигающим пятном; хотя и светила луна, но за красным пятном всЈ казалось непроницаемо черным. Подводчикам свет бил в глаза, и они видели только часть большой дороги; в темноте едва заметно в виде гор неопределенной формы обозначались возы с тюками и лошади. В двадцати шагах от костра, на границе дороги с полем стоял деревянный могильный крест, покосившийся в сторону. Егорушка, когда еще не горел костер и можно было видеть далеко, заметил, что точно такой же старый, покосившийся крест стоял на другой стороне большой дороги. Вернувшись с водой, Кирюха и Вася налили полный котел и укрепили его на огне. Степка с зазубренной ложкой в руках занял свое место в дыму около котла и, задумчиво глядя на воду, стал дожидаться, пока покажется пена. Пантелей и Емельян сидели рядом, молчали и о чем-то думали. Дымов лежал на животе, подперев кулаками голову, и глядел на огонь; тень от Степки прыгала по нем, отчего красивое лицо его то покрывалось потемками, то вдруг вспыхивало... Кирюха и Вася бродили поодаль и собирали для костра бурьян и берест. Егорушка, заложив руки в карманы, стоял около Пантелея и смотрел, как огонь ел траву. Все отдыхали, о чем-то думали, мельком поглядывали на крест, по которому прыгали красные пятна. В одинокой могиле есть что-то грустное, мечтательное и в высокой степени поэтическое... Слышно, как она молчит, и в этом молчании чувствуется присутствие души неизвестного человека, лежащего под крестом. Хорошо ли этой душе в степи? Не тоскует ли она в лунную ночь? А степь возле могилы кажется грустной, унылой и задумчивой, трава печальней и кажется, что кузнецы кричат сдержанней... И нет того прохожего, который не помянул бы одинокой души и не оглядывался бы на могилу до тех пор, пока она не останется далеко позади и не покроется мглою... - Дед, зачем это крест стоит? - спросил Егорушка. Пантелей поглядел на крест, потом на Дымова и спросил: - Микола, это, бывает, не то место, где косари купцов убили? Дымов нехотя приподнялся на локте, посмотрел на дорогу и ответил: - Оно самое... Наступило молчание. Кирюха затрещал сухой травой, смял ее в ком и сунул под котел. Огонь ярче вспыхнул; Степку обдало черным дымом, и в потемках по дороге около возов пробежала тень от креста. - Да, убили... - сказал нехотя Дымов. - Купцы, отец с сыном, ехали образа продавать. Остановились тут недалече в постоялом дворе, что теперь Игнат Фомин держит. Старик выпил лишнее и стал хвалиться, что у него с собой денег много. Купцы, известно, народ хвастливый, не дай бог... Не утерпит, чтоб не показать себя перед нашим братом в лучшем виде. А в ту пору на постоялом дворе косари ночевали. Ну, услыхали это они, как купец хвастает, и взяли себе во внимание. - О, господи... владычица! - вздохнул Пантелей. - На другой день чуть свет, - продолжал Дымов, - купцы собрались в дорогу, а косари с ними ввязались. "Пойдем, ваше степенство, вместе. Веселей, да и опаски меньше, потому здесь место глухое..." Купцы, чтоб образов не побить, шагом ехали, а косарям это на руку... Дымов стал на колени и потянулся. - Да, - продолжал он, зевая. - ВсЈ ничего было, а как только купцы доехали до этого места, косари и давай чистить их косами. Сын, молодец был, выхватил у одного косу и тоже давай чистить... Ну, конечно, те одолели, потому их человек восемь было. Изрезали купцов так, что живого места на теле не осталось; кончили свое дело и стащили с дороги обоих, отца на одну сторону, а сына на другую. Супротив этого креста на той стороне еще другой крест есть... Цел ли - не знаю... Отсюда не видать. - Цел, - сказал Кирюха. - Сказывают, денег потом нашли мало. - Мало, - подтвердил Пантелей. - Рублей сто нашли. - Да, а трое из них потом померли, потому купец их тоже больно косой порезал... Кровью сошли. Одному купец руку отхватил, так тот, сказывают, версты четыре без руки бежал и под самым Куриковым его на бугорочке нашли. Сидит на корточках, голову на колени положил, словно задумавшись, а поглядели - в нем души нет, помер... - По кровяному следу его нашли... - сказал Пантелей. Все посмотрели на крест, и опять наступила тишина. Откуда-то, вероятно из балочки, донесся грустный крик птицы: "Сплю! сплю! сплю!.." - Злых людей много на свете, - сказал Емельян. - Много, много! - подтвердил Пантелей и придвинулся поближе к огню с таким выражением, как будто ему становилось жутко. - Много, -продолжал он вполголоса. - Перевидал я их на своем веку видимо-невидимо... Злых-то людей... Святых и праведных видел много, а грешных и не перечесть... Спаси и помилуй, царица небесная... Помню раз, годов тридцать назад, а может и больше, вез я купца из Моршанска. Купец был славный, видный из себя и при деньгах... купец-то... Хороший человек, ничего... Вот, стало быть, ехали мы и остановились ночевать в постоялом дворе. А в России постоялые дворы не то, что в здешнем краю. Там дворы крытые на манер базов, или, скажем, как клуни в хороших экономиях. Только клуни повыше будут. Ну, остановились мы и ничего себе. Купец мой в комнатке, я при лошадях, и всЈ как следует быть. Так вот, братцы, помолился я богу, чтоб, значит, спать, и пошел походить по двору. А ночь была темная, зги не видать, хоть не гляди вовсе. Прошелся я этак немножко, вот как до возов примерно, и вижу - огонь брезжится. Что за притча? Кажись, и хозяева давно спать положились, и акромя меня с купцом других постояльцев не было... Откуда огню быть? Взяло меня сумнение... Подошел я поближе... к огню-то... Господи, помилуй и спаси, царица небесная! Смотрю, а у самой земли окошечко с решеткой... в доме-то... Лег я на землю и поглядел; как поглядел, так по всему моему телу и пошел мороз... Кирюха, стараясь не шуметь, сунул в костер пук бурьяна. Дождавшись, когда бурьян перестал трещать и шипеть, старик продолжал. - Поглядел я туда, а там подвал, большой такой, темный да сумный... На бочке фонарик горит. Посреди подвала стоят человек десять народу в красных рубахах, засучили рукава и длинные ножики точат... Эге! Ну, значит, мы в шайку попали, к разбойникам... Что тут делать? Побег я к купцу, разбудил его потихоньку и говорю: "Ты, говорю, купец, не пужайся, а дело наше плохо... Мы, говорю, в разбойничье гнездо попали". Он сменился с лица и спрашивает: "Что ж мы теперь, Пантелей, делать станем? При мне денег сиротских много... Насчет души, говорит, моей волен господь бог, не боюсь помереть, а, говорит, страшно сиротские деньги загубить..." Что тут прикажешь делать? Ворота запертые, некуда ни выехать, ни выйти... Будь забор, через забор перелезть можно, а то двор крытый!.. - "Ну, говорю, купец, ты не пужайся, а молись богу. Может, господь не захочет сирот обижать. Оставайся, говорю, и виду не подавай, а я тем временем, может, и придумаю что..."Ладно... Помолился я богу, и наставил меня бог на ум... Взлез я на свой тарантас и тихонько... тихонько, чтоб никто не слыхал, стал обдирать солому в стрехе, проделал дырку и вылез наружу. Наружу-то... Потом прыгнул я с крыши и побег по дороге, что есть духу. Бежал я, бежал, замучился до смерти... Может, верст пять пробежал одним духом, а то и больше... Благодарить бога, вижу - стоит деревня. Подбежал я к избе, стал стучать в окно. "Православные, говорю, так и так, мол, не дайте христианскую душу загубить..." Побудил всех... Собрались мужики и пошли со мной... Кто с веревкой, кто с дубьем, кто с вилами... Сломали мы это в постоялом дворе ворота и сейчас в подвал... А разбойники ножики-то уж поточили и собрались купца резать. Забрали их мужики всех, как есть, перевязали и повели к начальству. Купец им на радостях три сотенных пожертвовал, а мне пять лобанчиков дал и имя мое в поминанье к себе записал. Сказывают, потом в подвале костей человечьих нашли видимо-невидимо. Костей-то... Они, значит, грабили народ, а потом зарывали, чтоб следов не было... Ну, потом их в Моршанске через палачей наказывали. Пантелей кончил рассказ и оглядел своих слушателей. Те молчали и смотрели на него. Вода уже кипела, и Степка снимал пену. - Сало-то готово? - спросил его шепотом Кирюха. - Погоди маленько... Сейчас. Степка, не отрывая глаз от Пантелея и как бы боясь, чтобы тот не начал без него рассказывать, побежал к возам; скоро он вернулся с небольшой деревянной чашкой и стал растирать в ней свиное сало. - Ехал я в другой раз тоже с купцом... -продолжал Пантелей по-прежнему вполголоса и не мигая глазами. - Звали его, как теперь помню, Петр Григорьич. Хороший был человек... купец-то... Остановились мы таким же манером на постоялом дворе... Он в комнатке, я при лошадях... Хозяева, муж и жена, народ как будто хороший, ласковый, работники тоже словно бы ничего, а только, братцы, не могу спать, чует мое сердце! Чует, да и шабаш. И ворота отпертые, и народу кругом много, а всЈ как будто страшно, не по себе. Все давно позаснули, уж совсем ночь, скоро вставать надо, а я один только лежу у себя в кибитке и глаз не смыкаю, словно сыч какой. Только, братцы, это самое, слышу: туп! туп! туп! Кто-то к кибитке крадется. Высовываю голову, гляжу - стоит баба в одной рубахе, босая... - "Что тебе, говорю, бабочка?" А она вся трясется, это самое, лица на ей нет... - "Вставай, говорит, добрый человек! Беда... Хозяева лихо задумали... Хотят твоего купца порешить. Сама, говорит, слыхала, как хозяин с хозяйкой шептались..." Ну, недаром сердце болело! - "Кто же ты сама?" - спрашиваю. - "А я, говорит, ихняя стряпуха..." Ладно... Вылез я из кибитки и пошел к купцу. Разбудил его и говорю: "Так и так, говорю, Петр Григорьич, дело не совсем чисто... Успеешь, ваше степенство, выспаться, а теперь, пока есть время, одевайся, говорю, да подобру-здорову подальше от греха..." Только что он стал одеваться, как дверь отворилась, и здравствуйте... гляжу - мать царица! - входят к нам в комнатку хозяин с хозяйкой и три работника... Значит, и работников подговорили... Денег у купца много, так вот, мол, поделим... У всех у пятерых в руках по ножику длинному... По ножику-то... Запер хозяин на замок двери и говорит: "Молитесь, проезжие, богу... А ежели, говорит, кричать станете, то и помолиться не дадим перед смертью..." Где уж тут кричать? У нас от страху и глотку завалило, не до крику тут... Купец заплакал и говорит: "Православные! Вы, говорит, порешили меня убить, потому на мои деньги польстились. Так тому и быть, не я первый, не я последний; много уж нашего брата-купца на постоялых дворах перерезано. Но за что же, говорит, братцы православные, моего извозчика убивать? Какая ему надобность за мои деньги муки принимать?" И так это жалостно говорит! А хозяин ему: "Ежели, говорит, мы его в живых оставим, так он первый на нас доказчик. ВсЈ равно, говорит, что одного убить, что двух. Семь бед, один ответ... Молитесь богу, вот и всЈ тут, а разговаривать нечего!" Стали мы с купцом рядышком на коленки, заплакали и давай бога молить. Он деток своих вспоминает, я в ту пору еще молодой был, жить хотел... Глядим на образа, молимся, да так жалостно, что и теперь слеза бьет... А хозяйка, баба-то, глядит на нас и говорит: "Вы же, говорит, добрые люди, не поминайте нас на том свете лихом и не молите бога на нашу голову, потому мы это от нужды". Молились мы, молились, плакали, плакали, а бог-то нас и услышал. Сжалился, значит... В самый раз, когда хозяин купца за бороду взял, чтоб, значит, ножиком его по шее полоснуть, вдруг кто-то ка-ак стукнет со двора по окошку! Все мы так и присели, а у хозяина руки опустились... Постучал кто-то по окошку да как закричит: "Петр Григорьич, кричит, ты здесь? Собирайся, поедем!" Видят хозяева, что за купцом приехали, испужались и давай бог ноги... А мы скорей на двор, запрягли и - только нас и видели... - Кто же это в окошко стучал? - спросил Дымов. - В окошко-то? Должно, угодник божий или ангел. Потому акромя некому... Когда мы выехали со двора, на улице ни одного человека не было... Божье дело! Пантелей рассказал еще кое-что, и во всех его рассказах одинаково играли роль "длинные ножики" и одинаково чувствовался вымысел. Слышал ли он эти рассказы от кого-нибудь другого, или сам сочинил их в далеком прошлом и потом, когда память ослабела, перемешал пережитое с вымыслом и перестал уметь отличать одно от другого? ВсЈ может быть, но странно одно, что теперь и во всю дорогу он, когда приходилось рассказывать, отдавал явное предпочтение вымыслам и никогда не говорил о том, что было пережито. Теперь Егорушка всЈ принимал за чистую монету и верил каждому слову, впоследствии же ему казалось странным, что человек, изъездивший на своем веку всю Россию, видевший и знавший многое, человек, у которого сгорели жена и дети, обесценивал свою богатую жизнь до того, что всякий раз, сидя у костра, или молчал, или же говорил о том, чего не было. За кашей все молчали и думали о только что слышанном. Жизнь страшна и чудесна, а потому какой страшный рассказ ни расскажи на Руси, как ни украшай его разбойничьими гнездами, длинными ножиками и чудесами, он всегда отзовется в душе слушателя былью, и разве только человек, сильно искусившийся на грамоте, недоверчиво покосится, да и то смолчит. Крест у дороги, темные тюки, простор и судьба людей, собравшихся у костра, - всЈ это само по себе было так чудесно и страшно, что фантастичность небылицы или сказки бледнела и сливалась с жизнью. Все ели из котла, Пантелей же сидел в стороне особняком и ел кашу из деревянной чашечки. Ложка у него была не такая, как у всех, а кипарисовая и с крестиком. Егорушка, глядя на него, вспомнил о лампадном стаканчике и спросил тихо у Степки: - Зачем это дед особо сидит? - Он старой веры, - ответили шЈпотом СтЈпка и Вася, и при этом они так глядели, как будто говорили о слабости или тайном пороке. Все молчали и думали. После страшных рассказов не хотелось уж говорить о том, что обыкновенно. Вдруг среди тишины Вася выпрямился и, устремив свои тусклые глаза в одну точку, навострил уши. - Что такое? - спросил его Дымов. - Человек какой-то идет, - ответил Вася. - Где ты его видишь? - Во-он он! Чуть-чуть белеется... Там, куда смотрел Вася, не было видно ничего, кроме потемок; все прислушались, но шагов не было слышно. - По шляху он идет? - спросил Дымов. - Не, полем... Сюда идет. Прошла минута в молчании. - А может, это по степи гуляет купец, что тут похоронен, - сказал Дымов. Все покосились на крест, переглянулись и вдруг засмеялись; стало стыдно за свой страх. - Зачем ему гулять? - сказал Пантелей. - Это только те по ночам ходят, кого земля не принимает. А купцы ничего... Купцы мученический венец приняли... Но вот послышались шаги. Кто-то торопливо шел. - Что-то несет, - сказал Вася. Стало слышно, как под ногами шедшего шуршала трава и потрескивал бурьян, но за светом костра никого не было видно. Наконец раздались шаги вблизи, кто-то кашлянул; мигавший свет точно расступился, с глаз спала завеса и подводчики вдруг увидели перед собой человека. Огонь ли так мелькнул, или оттого, что всем хотелось разглядеть прежде всего лицо этого человека, но только странно так вышло, что все при первом взгляде на него увидели прежде всего не лицо, не одежду, а улыбку. Это была улыбка необыкновенно добрая, широкая и мягкая, как у разбуженного ребенка, одна из тех заразительных улыбок, на которые трудно не ответить тоже улыбкой. Незнакомец, когда его разглядели, оказался человеком лет тридцати, некрасивым собой и ничем не замечательным. Это был высокий хохол, длинноносый, длиннорукий и длинноногий; вообще всЈ у него казалось длинным и только одна шея была так коротка, что делала его сутуловатым. Одет он был в чистую белую рубаху с шитым воротом, в белые шаровары и новые сапоги и в сравнении с подводчиками казался щеголем. В руках он держал что-то большое, белое и на первый взгляд странное, а из-за его плеча выглядывало дуло ружья, тоже длинное. Попав из потемок в световой круг, он остановился, как вкопанный, и с полминуты глядел на подводчиков так, как будто хотел сказать: "Поглядите, какая у меня улыбка!" Потом он шагнул к костру, улыбнулся еще светлее и сказал: - Хлеб да соль, братцы! - Милости просим! - отвечал за всех Пантелей. Незнакомец положил около костра то, что держал в руках - это была убитая дрохва, - и еще раз поздоровался. Все подошли к дрохве и стали осматривать ее. - Важная птица! Чем это ты ее? - спросил Дымов. - Картечью... Дробью не достанешь, не подпустит... Купите, братцы! Я б вам за двугривенный отдал. - А на что она нам? Она жареная годится, а вареная, небось, жесткая - не укусишь... - Эх, досада! Ее бы к господам в экономию снесть, те бы полтинник дали, да далече -пятнадцать верст! Неизвестный сел, снял ружье и положил его возле себя. Он казался сонным, томным, улыбался, щурился от огня и, по-видимому, думал о чем-то очень приятном. Ему дали ложку. Он стал есть. - Ты кто сам? - спросил его Дымов. Незнакомец не слышал вопроса; он не ответил и даже не взглянул на Дымова. Вероятно, этот улыбающийся человек не чувствовал и вкуса каши, потому что жевал как-то машинально, лениво, поднося ко рту ложку то очень полную, то совсем пустую. Пьян он не был, но в голове его бродило что-то шальное. - Я тебя спрашиваю: ты кто? - повторил Дымов. - Я-то? - встрепенулся неизвестный. - Константин Звонык, из Ровного. Отсюда версты четыре. И, желая на первых же порах показать, что он не такой мужик, как все, а получше, Константин поспешил добавить: - Мы пасеку держим и свиней кормим. - При отце живешь, али сам? - Нет, теперь сам живу. Отделился. В этом месяце после Петрова дня оженился. Женатый теперь!.. Нынче восемнадцатый день, как обзаконился. - Хорошее дело! - сказал Пантелей. - Жена ничего... Это бог благословил... - Молодая баба дома спит, а он по степу шатается, - засмеялся Кирюха. - Чудак! Константин, точно его ущипнули за самое живое место, встрепенулся, засмеялся, вспыхнул... - Да господи, нету ее дома! - сказал он, быстро вынимая изо рта ложку и оглядывая всех радостно и удивленно. - Нету! Поехала к матери на два дня! Ей-богу, она поехала, а я как неженатый... Константин махнул рукой и покрутил головою; он хотел продолжать думать, но радость, которою светилось лицо его, мешала ему. Он, точно ему неудобно было сидеть, принял другую позу, засмеялся и опять махнул рукой. Совестно было выдавать чужим людям свои приятные мысли, но в то же время неудержимо хотелось поделиться радостью. - Поехала в Демидово к матери! - сказал он, краснея и перекладывая на другое место ружье. - Завтра вернется... Сказала, что к обеду назад будет. - А тебе скучно? - спросил Дымов. - Да господи, а то как же? Без году неделя, как оженился, а она уехала... А? У, да бедовая, накажи меня бог! Там такая хорошая да славная, такая хохотунья да певунья, что просто чистый порох! При ней голова ходором ходит, а без нее вот словно потерял что, как дурак по степу хожу. С самого обеда хожу, хоть караул кричи. Константин протер глаза, посмотрел на огонь и засмеялся. - Любишь, значит... - сказал Пантелей. - Там такая хорошая да славная, - повторил Константин, не слушая, - такая хозяйка, умная да разумная, что другой такой из простого звания во всей губернии не сыскать. Уехала... А ведь скучает, я зна-аю! Знаю, сороку! Сказала, что завтра к обеду вернется... А ведь какая история! - почти крикнул Константин, вдруг беря тоном выше и меняя позу, -теперь любит и скучает, а ведь не хотела за меня выходить! - Да ты ешь! - сказал Кирюха. - Не хотела за меня выходить! - продолжал Константин, не слушая. - Три года с ней бился! Увидал я ее на ярмарке в Калачике, полюбил до смерти, хоть на шибеницу полезай... Я в Ровном, она в Демидовом, друг от дружки за двадцать пять верст, и нет никакой моей возможности. Засылаю к ней сватов, а она: не хочу! Ах ты, сорока! Уж я ее и так, и этак, и сережки, и пряников, и меду полпуда - не хочу! Вот тут и поди. Оно, ежели рассудить, то какая я ей пара? Она молодая, красивая, с порохом, а я старый, скоро тридцать годов будет, да и красив очень: борода окладистая - гвоздем, лицо чистое -всЈ в шишках. Где ж мне с ней равняться! Разве вот только что богато живем, да ведь и они, Вахраменки, хорошо живут. Три пары волов и двух работников держат. Полюбил, братцы, и очумел... Не сплю, не ем, в голове мысли и такой дурман, что не приведи господи! Хочется ее повидать, а она в Демидове... И что ж вы думаете? Накажи меня бог, не брешу, раза три на неделе туда пешком ходил, чтоб на нее поглядеть. Дело бросил! Такое затмение нашло, что даже в работники в Демидове хотел наниматься, чтоб, значит, к ней поближе. Замучился! Мать знахарку звала, отец раз десять бить принимался. Ну, три года промаялся и уж так порешил: будь ты трижды анафема, пойду в город и в извозчики... Значит, не судьба! На Святой пошел я в Демидово в последний разочек на нее поглядеть... Константин откинул назад голову и закатился таким мелким, веселым смехом, как будто только что очень хитро надул кого-то. - Гляжу, она с парубками около речки, -продолжал он. - Взяло меня зло... Отозвал я ее в сторонку и, может, с целый час ей разные слова... Полюбила! Три года не любила, а за слова полюбила! - А какие слова? - спросил Дымов. - Слова? И не помню... Нешто вспомнишь? Тогда, как вода из жолоба, без передышки: та-та-та-та! А теперь ни одного такого слова не выговорю... Ну, и пошла за меня... Поехала теперь, сорока, к матери, а я вот без нее по степу. Не могу дома сидеть. Нет моей мочи! Константин неуклюже высвободил из-под себя ноги, растянулся на земле и подпер голову кулаками, потом поднялся и опять сел. Все теперь отлично понимали, что это был влюбленный и счастливый человек, счастливый до тоски; его улыбка, глаза и каждое движение выражали томительное счастье. Он не находил себе места и не знал, какую принять позу и что делать, чтобы не изнемогать от изобилия приятных мыслей. Излив перед чужими людьми свою душу, он, наконец, уселся покойно и, глядя на огонь, задумался. При виде счастливого человека всем стало скучно и захотелось тоже счастья. Все задумались. Дымов поднялся, тихо прошелся около костра и, по походке, по движению его лопаток, видно было, что он томился и скучал. Он постоял, поглядел на Константина и сел. А костер уже потухал. Свет уже не мелькал и красное пятно сузилось, потускнело... И чем скорее догорал огонь, тем виднее становилась лунная ночь. Теперь уж видно было дорогу во всю ее ширь, тюки, оглобли, жевавших лошадей; на той стороне неясно вырисовывался другой крест... Дымов подпер щеку рукой и тихо запел какую-то жалостную песню. Константин сонно улыбнулся и подтянул ему тонким голоском. Попели они с полминуты и затихли... Емельян встрепенулся, задвигал локтями и зашевелил пальцами. - Братцы, - сказал он умоляюще. - Давайте споем что-нибудь божественное! Слезы выступили у него на глазах. - Братцы! - повторил он, прижимая руку к сердцу. - Давайте споем что-нибудь божественное! - Я не умею, - сказал Константин. Все отказались; тогда Емельян запел сам. Он замахал обеими руками, закивал головой, открыл рот, но из горла его вырвалось одно только сиплое, беззвучное дыхание. Он пел руками, головой, глазами и даже шишкой, пел страстно и с болью, и чем сильнее напрягал грудь, чтобы вырвать из нее хоть одну ноту, тем беззвучнее становилось его дыхание... Егорушкой тоже, как и всеми, овладела скука. Он пошел к своему возу, взобрался на тюк и лег. Глядел он на небо и думал о счастливом Константине и его жене. Зачем люди женятся? К чему на атом свете женщины? Егорушка задавал себе неясные вопросы и думал, что мужчине, наверное, хорошо, если возле него постоянно живет ласковая, веселая и красивая женщина. Пришла ему почему-то на память графиня Драницкая, и он подумал, что с такой женщиной, вероятно, очень приятно жить; он, пожалуй, с удовольствием женился бы на ней, если бы это не было так совестно. Он вспомнил ее брови, зрачки, коляску, часы со всадником... Тихая, теплая ночь спускалась на него и шептала ему что-то на ухо, а ему казалось, что это та красивая женщина склоняется к нему, с улыбкой глядит на него и хочет поцеловать... От костра осталось только два маленьких красных глаза, становившихся всЈ меньше и меньше. Подводчики и Константин сидели около них, темные, неподвижные, и казалось, что их теперь было гораздо больше, чем раньше. Оба креста одинаково были видны, и далеко-далеко, где-то на большой дороге, светился красный огонек - тоже, вероятно, кто-нибудь варил кашу. "Наша матушка Расия всему свету га-ла-ва!" -запел вдруг диким голосом Кирюха, поперхнулся и умолк. Степное эхо подхватило его голос, понесло, и, казалось, по степи на тяжелых колесах покатила сама глупость. - Время ехать! - сказал Пантелей. - Вставай, ребята. Пока запрягали, Константин ходил около подвод и восхищался своей женой. - Прощайте, братцы! - крикнул он, когда обоз тронулся. - Спасибо вам за хлеб за соль! А я опять пойду на огонь. Нет моей мочи! И он скоро исчез во мгле, и долго было слышно, как он шагал туда, где светился огонек, чтобы поведать чужим людям о своем счастье. Когда на другой день проснулся Егорушка, было раннее утро; солнце еще не всходило. Обоз стоял. Какой-то человек в белой фуражке и в костюме из дешевой серой материи, сидя на казачьем жеребчике, у самого переднего воза, разговаривал о чем-то с Дымовым и Кирюхой. Впереди, версты за две от обоза, белели длинные, невысокие амбары и домики с черепичными крышами; около домиков не было видно ни дворов, ни деревьев. - Дед, какая это деревня? - спросил Егорушка. - Это, молодчик, армянские хутора, - отвечал Пантелей. - Тут армяшки живут. Народ ничего... армяшки-то. Человек в сером кончил разговаривать с Дымовым и Кирюхой, осадил своего жеребчика и поглядел на хутора. - Экие дела, подумаешь! - вздохнул Пантелей, тоже глядя на хутора и пожимаясь от утренней свежести. - Послал он человека на хутор за какой-то бумагой, а тот не едет... Степку послать бы! - Дед, а кто это? - спросил Егорушка. - Варламов. Боже мой! Егорушка быстро вскочил, стал на колени и поглядел на белую фуражку. В малорослом сером человечке, обутом в большие сапоги, сидящем на некрасивой лошаденке и разговаривающем с мужиками в такое время, когда все порядочные люди спят, трудно было узнать таинственного, неуловимого Варламова, которого все ищут, который всегда "кружится" и имеет денег гораздо больше, чем графиня Драницкая. - Ничего, хороший человек... - говорил Пантелей, глядя на хутора. - Дай бог здоровья, славный господин... Варламов-то, Семен Александрыч... На таких людях, брат, земля держится. Это верно... Петухи еще не поют, а он уж на ногах... Другой бы спал или дома с гостями тары-бары-растабары, а он целый день по степу... Кружится... Этот уж не упустит дела... Не-ет! Это молодчина... Варламов не отрывал глаз от хутора и о чем-то говорил; жеребчик нетерпеливо переминался с ноги на ногу. - Семен Александрыч, - крикнул Пантелей, снимая шляпу, - дозвольте Степку послать! Емельян, крикни, чтоб Степку послать! Но вот, наконец, от хутора отделился верховой. Сильно накренившись набок и помахивая выше головы нагайкой, точно джигитуя и желая удивить всех своей смелой ездой, он с быстротою птицы полетел к обозу. - Это, должно, его объездчик, - сказал Пантелей. - У него их, объездчиков-то, человек, может, сто, а то и больше. Поравнявшись с передним возом, верховой осадил лошадь и, снявши шапку, подал Варламову какую-то книжку. Варламов вынул из книжки несколько бумажек, прочел их и крикнул: - А где же записка Иванчука? Верховой взял назад книжку, оглядел бумажки и пожал плечами; он стал говорить о чем-то, вероятно, оправдывался и просил позволения съездить еще раз на хутора. Жеребчик вдруг задвигался так, как будто Варламов стал тяжелее. Варламов тоже задвигался. - Пошел вон! - крикнул он сердито и замахнулся на верхового нагайкой. Потом он повернул лошадь назад и, рассматривая в книжке бумаги, поехал шагом вдоль обоза. Когда он подъезжал к заднему возу, Егорушка напряг свое зрение, чтобы получше рассмотреть его. Варламов был уже стар. Лицо его с небольшой седой бородкой, простое, русское, загорелое лицо, было красно, мокро от росы и покрыто синими жилочками; оно выражало такую же деловую сухость, как лицо Ивана Иваныча, тот же деловой фанатизм. Но все-таки какая разница чувствовалась между ним и Иваном Иванычем! У дяди Кузьмичова рядом с деловою сухостью всегда были на лице забота и страх, что он не найдет Варламова, опоздает, пропустит хорошую цену; ничего подобного, свойственного людям маленьким и зависимым, не было заметно ни на лице, ни в фигуре Варламова. Этот человек сам создавал цены, никого не искал и ни от кого не зависел; как ни заурядна была его наружность, но во всем, даже в манере держать нагайку, чувствовалось сознание силы и привычной власти над степью. Проезжая мимо Егорушки, он не взглянул на него; один только жеребчик удостоил Егорушку своим вниманием и поглядел на него большими, глупыми глазами, да и то равнодушно. Пантелей поклонился Варламову; тот заметил это и, не отрывая глаз от бумажек, сказал картавя: - Здгаствуй, стагик! Беседа Варламова с верховым и взмах нагайкой, по-видимому, произвели на весь обоз удручающее впечатление. У всех были серьезные лица. Верховой, обескураженный гневом сильного человека, без шапки, опустив поводья, стоял у переднего воза, молчал и как будто не верил, что для него так худо начался день. - Крутой старик... - бормотал Пантелей. - Беда, какой крутой! А ничего, хороший человек... Не обидит задаром... Ничего... Осмотрев бумаги, Варламов сунул книжку в карман; жеребчик, точно поняв его мысли, не дожидаясь приказа, вздрогнул и понесся по большой дороге.

(1)Обоз весь день простоял у реки и тронулся с места, когда садилось солнце. , (когда). когда? придаточное времени (4)Он видел, как зажглась вечерняя заря, как потом она угасла. , (как), (как). что придаточные изъяснительные что что (6)Видел Егорушка, как мало-помалу темнело небо и опускалась на землю мгла, как засветились одна за другой звёзды. , (как) и (как), (как). что придаточные изъяснительные что что 146

, (когда). когд а? , (как), (как). что что что , (как) и (как), (как). что что что

3. 3. () = () () = () () = () Структура сложноподчинённых предложений с несколькими придаточными () () () = ()

Анализ предложения 1. Определите число основ в предложении (опознавательные знаки: глаголы и слова категории состояния, существительные в именительном падеже). 2. Установите границы простых предложений в составе сложного. 3. Установите, как связаны друг с другом простые предложения в составе сложного. Сделайте вывод о типе сложного предложения: сложносочинённое, сложноподчинённое или бессоюзное. 4. Определите количество и тип придаточных. В какой взаимосвязи они находятся с главным предложением и между собой. 5. Составьте схему предложения.

1. Сложноподчинённое предложение с последовательным подчинением придаточных. () () 2. Сложноподчинённое предложение с однородным подчинением придаточных. () () 3. Сложноподчинённое предложение с неоднородным (параллельным) подчинением придаточных. () ()

5) Я ни о чём другом кроме уженья не мог ни думать ни говорить так что мать сердилась и сказала что не будет меня пускать потому что я от такого волнения могу захворать. 1)Синцов долго не мог ни у кого узнать когда же пойдёт тот поезд на Минск с которым ему предстояло отправляться. 2) Когда фигура Серёжки возникла на фоне одного из окон ему показалось что кто-то затаившийся в углу во тьме теперь увидит и схватит его. 3) Кучер Трофим наклонясь к переднему окну сказал моему отцу что дорога стала тяжела что нам не доехать засветло до Парашина что мы запоздаем. 4) Снова после долгих лет разлуки я увидел этот огромный сад в котором мелькнуло несколько счастливых дней моего детства и который много раз потом снился мне. 6) Медведь так полюбил Никиту что когда он уходил куда-либо зверь тревожно нюхал воздух. А. , (так что), (что), (потому что)

5) Я ни о чём другом кроме уженья не мог ни думать ни говорить так что мать сердилась и сказала что не будет меня пускать потому что я от такого волнения могу захворать. 1)Синцов долго не мог ни у кого узнать когда же пойдёт тот поезд на Минск с которым ему предстояло отправляться. 2) Когда фигура Серёжки возникла на фоне одного из окон ему показалось что кто-то затаившийся в углу во тьме теперь увидит и схватит его. 3) Кучер Трофим наклонясь к переднему окну сказал моему отцу что дорога стала тяжела что нам не доехать засветло до Парашина что мы запоздаем. 4) Снова после долгих лет разлуки я увидел этот огромный сад в котором мелькнуло несколько счастливых дней моего детства и который много раз потом снился мне. 6) Медведь так полюбил Никиту что когда он уходил куда-либо зверь тревожно нюхал воздух Б. , (когда), (с которым).

5) Я ни о чём другом кроме уженья не мог ни думать ни говорить так что мать сердилась и сказала что не будет меня пускать потому что я от такого волнения могу захворать. 1)Синцов долго не мог ни у кого узнать когда же пойдёт тот поезд на Минск с которым ему предстояло отправляться. 2) Когда фигура Серёжки возникла на фоне одного из окон ему показалось что кто-то затаившийся в углу во тьме теперь увидит и схватит его. 3) Кучер Трофим наклонясь к переднему окну сказал моему отцу что дорога стала тяжела что нам не доехать засветло до Парашина что мы запоздаем. 4) Снова после долгих лет разлуки я увидел этот огромный сад в котором мелькнуло несколько счастливых дней моего детства и который много раз потом снился мне. 6) Медведь так полюбил Никиту что когда он уходил куда-либо зверь тревожно нюхал воздух В. , (что), (что), (что).

5) Я ни о чём другом кроме уженья не мог ни думать ни говорить так что мать сердилась и сказала что не будет меня пускать потому что я от такого волнения могу захворать. 1)Синцов долго не мог ни у кого узнать когда же пойдёт тот поезд на Минск с которым ему предстояло отправляться. 2) Когда фигура Серёжки возникла на фоне одного из окон ему показалось что кто-то затаившийся в углу во тьме теперь увидит и схватит его. 3) Кучер Трофим наклонясь к переднему окну сказал моему отцу что дорога стала тяжела что нам не доехать засветло до Парашина что мы запоздаем. 4) Снова после долгих лет разлуки я увидел этот огромный сад в котором мелькнуло несколько счастливых дней моего детства и который много раз потом снился мне. 6) Медведь так полюбил Никиту что когда он уходил куда-либо зверь тревожно нюхал воздух Г. , (что, (когда),).

5) Я ни о чём другом кроме уженья не мог ни думать ни говорить так что мать сердилась и сказала что не будет меня пускать потому что я от такого волнения могу захворать. 1)Синцов долго не мог ни у кого узнать когда же пойдёт тот поезд на Минск с которым ему предстояло отправляться. 2) Когда фигура Серёжки возникла на фоне одного из окон ему показалось что кто-то затаившийся в углу во тьме теперь увидит и схватит его. 3) Кучер Трофим наклонясь к переднему окну сказал моему отцу что дорога стала тяжела что нам не доехать засветло до Парашина что мы запоздаем. 4) Снова после долгих лет разлуки я увидел этот огромный сад в котором мелькнуло несколько счастливых дней моего детства и который много раз потом снился мне. 6) Медведь так полюбил Никиту что когда он уходил куда-либо зверь тревожно нюхал воздух Д. (когда), , (что).

5) Я ни о чём другом кроме уженья не мог ни думать ни говорить так что мать сердилась и сказала что не будет меня пускать потому что я от такого волнения могу захворать. 1)Синцов долго не мог ни у кого узнать когда же пойдёт тот поезд на Минск с которым ему предстояло отправляться. 2) Когда фигура Серёжки возникла на фоне одного из окон ему показалось что кто-то затаившийся в углу во тьме теперь увидит и схватит его. 3) Кучер Трофим наклонясь к переднему окну сказал моему отцу что дорога стала тяжела что нам не доехать засветло до Парашина что мы запоздаем. 4) Снова после долгих лет разлуки я увидел этот огромный сад в котором мелькнуло несколько счастливых дней моего детства и который много раз потом снился мне. 6) Медведь так полюбил Никиту что когда он уходил куда-либо зверь тревожно нюхал воздух Е. , (в котором) и (который).

В мае путешественники были на Сахалине. Здесь они встретили экспедицию. Экспедиция исследовала нефтяные богатства острова (где, которая). Воздушный шар стал подниматься вверх. Раздались громкие крики. Они далеко разносились в морозном воздухе (когда...то, которые). В нашей школе имеются прекрасные кабинеты. Школа находится при институте. Организации института помогают деньгами и оборудованием (которая, так как). В доме зажгли лампы. Дом виднелся в конце переулка. Было ещё светло (который...хотя). В мае путешественники были на Сахалине, где встретили экспедицию, которая исследовала нефтяные богатства острова. Когда воздушный шар стал подниматься вверх, то раздались громкие крики, которые далеко разносились в морозном воздухе. В нашей школе, которая находится при институте, имеются прекрасные кабинеты, так как организации института помогают деньгами и оборудованием. В доме, который виднелся в конце переулка, зажгли лампы, хотя было ещё светло.

Страница, параграф 9, страница 57, упражнение 135.

458. Произведите синтаксический разбор данных предложений и укажите виды придаточных предложений. Составьте их схемы.

I. 1) Обоз весь день простоял у реки и тронулся с места, когда садилось солнце. (Ч.) 2) Около заднего воза, где был Егорушка, шёл старик с седой бородой. (Ч.) 3) Напишите, когда вы приедете. (Ч.) 4) Кто посеял, тот и пожал. (Даль) 5) Куда пошла река, там и русло будет. (Поел.) 6) Земля и море погрузились в глубокий мрак, так что в нескольких шагах нельзя было увидеть рядом идущего человека. (Арс.) 7) По утрам, пока брат был на службе, я сидел в публичной библиотеке. (Бун.)

II. 1) Морозный воздух так обжигал, что трудно было дышать. (Н. Ник.) 2) Валя проснулась оттого, что в столовой мать и отец тихо позвякивали чайной посудой. (Ф.) 3) Быстро, чтобы орлы не проведали об укрытом олене, я поспешил к Лувену. (Пришв.) 4) Гавриле всё-таки было приятно слышать человеческий голос, хотя это и говорил Челкаш. (М. Г.) 5) Всё было бы спасено, если бы у моего коня достало сил ещё на десять минут. (Л.)

§ 84. Сложноподчинённые предложения с одним придаточным

1. Придаточное предложение отделяется от главного предложения запятой, а если стоит внутри главного, то выделяется запятыми с обеих сторон, например: 1) Когда солнце поднимается над лугами, я невольно улыбаюсь от радости. (М. Г.); 2) Над долиной, где мы ехали, спустились тучи. (Пришв.)

Не отделяется запятой неполное придаточное предложение, состоящее из одного союзного слова или союза: Меня спросили, куда я поеду летом. Я объяснил куда .

2. Если придаточное предложение присоединяется к главному при помощи составного союза (потому что, оттого что, в силу того что, вследствие того что, вместо того чтобы, в то время как, после того как, с тех пор как, для того чтобы, с тем чтобы), запятая ставится в зависимости от смысла высказывания и интонации один раз - или до всего сочетания, или перед союзами что, чтобы, как , например: Он не явился на занятия, потому что заболел. - Мы вынуждены, были сделать такой большой обход потому, что весенним половодьем снесло пешеходный мостик.

3. В конце сложных предложений, включающих придаточное с косвенным вопросом, вопросительный знак не ставится (если в целом предложение не является вопросительным): 1) Все как будто ждали, не будет ли он ещё петь . (Т.); 2) Смотритель осведомился, куда надобно было ему ехать . (П.) (Но: Почему ты не спросил у него, когда отходит последний поезд? )

459. Спишите, расставляя знаки препинания. Укажите грамматическую основу каждого предложения. Определите виды придаточных.

1) Если бы вы знали как я жалел что застал вместо вас одну записку вашу на моём столе. (Г.) 2) Когда в окнах заполыхал багровый закатный свет музыка оборвалась. (Пауст.) 3) Коль нет цветов среди зимы то и грустить о них не надо. (Ес.) 4) Временами дорога прорывалась через такую гущу лещины что надо было сидеть согнувшись чтобы ветками не исхлестало лицо. (Пауст.) 5) Мы шли то под старыми берёзами то по широким полянам на которых вольно и свободно стояли могучие... дубы. (Бун.) 6) Пьер не отвечал потому что ничего не слыхал и не видел. (Л. Т.) 7) Она уехала что(б) больше никогда не вернуться в Знаменское. (Л. А.) 8) (Как)будто не было зимы цветут деревья беззаботно. (Сок.)

460. Составьте сложные предложения, в которых каждое из данных слов где, куда, откуда присоединяло бы следующие придаточные предложения: 1) места, 2) определительное, 3) изъяснительное.

461. Составьте сложные предложения, в которых союзом что присоединились бы придаточные изъяснительные и придаточные степени, а союзным словом что - определительное, изъяснительное, присоединительное. Составьте сложные предложения, в которых союз чтобы присоединял бы придаточное цели и придаточное изъяснительное.

462. Спишите, расставляя знаки препинания. Укажите грамматическую основу каждого предложения. Устно определите виды придаточных.

1) Под вечер Беликов оделся потеплее хотя на дворе погода стояла совсем тёплая и поплёлся к Коваленкам. (Ч.) 2) Кругом было тихо так тихо что по жужжанию комара можно было следить за его полётом. (Л.) 3) Я думал о том что случилось и ничего не понимал. (Ч.) 4) Яков был прозван Турком потому что действительно происходил от пленной турчанки. (Т.) 5) Егорушка задыхаясь от зноя который особенно чувствовался теперь после еды побежал к осоке и отсюда оглядел местность. (Ч.) 6) Из-за скалистого холма где тёк ручей возвышался другой поглаже и пошире. (Ч.) 7) Песня тихая тягучая и заунывная похожая на плач и едва уловимая слухом слышалась то справа то слева то сверху то из-под земли точно над степью носился невидимый дух и пел. (Ч.) 8) Чтобы заглушить песню он напевая и стараясь стучать ногами побежал к осоке. (Ч.) 9) После трудного дня такая радость охватила меня что я даже обнял своего Лувена и он старый прослезился от удовольствия. (Пришв.) 10) Жара была такая что малейшее движение утомляло. (Стан.) 11) Я опять пришёл сюда слушать прибой долго смотрел в ту сторону куда ушёл пароход и потом очнулся в тумане. (Пришв.) 12) Таких далёких и чистых далей какие открываются с этого холма мало в России. (Пауст.)

463. Спишите, расставляя знаки препинания. Укажите грамматическую основу каждого предложения.

I. 1) Он [Старцев] решил сходить к Туркиным посмотреть что это за люди. (Ч.) 2) Я не понимал для чего и чем живут все эти шестьдесят пять тысяч людей. (Ч.) 3) Сестра и Анюта хотели спросить как мне тут живётся но обе молчали и только смотрели на меня. (Ч.) 4) Затем она стала расспрашивать меня где я теперь работаю. (Ч.) 5) Изредка она [Каштанка] останавливалась и плача приподнимая то одну озябшую лапу то другую старалась дать себе отчёт как это могло случиться что она заблудилась. (Ч.) 6) Кое-где по моху и лопушкам болотным запах этот был очень силён но нельзя было решить в какую сторону он усиливался и ослабевал. (Л. Т.) 7) Искатель женьшеня приютил меня покормил не спрашивая откуда я и зачем сюда пришёл. (Пришв.) 8) Весь простор будто затянут паутиной и не разберёшь где кончается море и начинается небо. (Нов.-Пр.) 9) Нескошенные луга так душисты что с непривычки туманится и тяжелеет в голове. (Пауст.) 10) Я начал читать и зачитался так что к огорчению взрослых почти не обратил внимания на нарядную ёлку. (Пауст.) 11) Я видел счастливого человека заветная мечта которого осуществилась так очевидно который достиг цели в жизни получил то что хотел который был доволен своею судьбой и самим собой. (Ч.)

II. 1) В то время когда со старых осин летит пух молодые переодеваются из своей коричневой младенческой одежды в зелёную. (Пришв.) 2) Взгляд и улыбка у него были так приветливы что сразу располагали в свою пользу. (Гонч.) 3) Индейский петух подняв голову и озираясь вокруг неистово выругался по-своему точно сердитый командир оборвал всю команду на ученье за беспорядок. (Гонч.) 4) Синцов с тревогой вспомнил о словах Серпилина что время дорого и заколебался задерживать ли корреспондента. (К. С.) 5) В то время как Райский уходил от неё [Веры] Тушин прислал спросить может ли он её видеть. (Гонч.) 6) Пишу Вам дабы предупредить Вас что фельетон будет выслан мною не сегодня в воскресенье а завтра в понедельник. (Л.) 7) Писатель истинно владеющий своим ремеслом всегда лаконичен ибо всякая доработка окончательная обработка произведения это прежде всего изъятие лишнего. Лев Толстой говорил что лучший вид правки это сокращение. (Наг.) 8) Маша чувствовала что он [Синцов] взволнован ещё чем-то не только их свиданием но не могла понять чем. (К. С.) 9) Приеду в Москву скоро но неизвестно когда. (Ч.)

464. Из двух простых предложений составьте сложноподчинённое с одним придаточным предложением.

1) Туристы свернули в лес; этот лес тянулся на десятки километров. 2) Посёлок находился в лощине; возле этого посёлка отряд расположился на отдых. 3) Берёзки выросли и стали теперь высокими, ветвистыми деревьями; эти берёзки при мне были посажены около забора. 4) Автобус остановился на горном перевале; далеко внизу пассажиры увидели сверкающее море. 5) Болота покрылись крепким слоем льда; в начале ноября неожиданно начались сильные морозы. 6) Снегопад прекратился; регулярное движение городского транспорта возобновилось.

465. Переделайте предложения, превратив придаточные предложения причины в придаточные следствия, придаточные следствия - в придаточные причины.

1) За пять часов времени мы не проехали и двадцати вёрст, потому что дорога была скверная. 2) Лес стоял тёмный и молчаливый, потому что главные певцы улетели. 3) Он сейчас же уснул, так что на мой вопрос я услышал только его ровное дыхание. 4) Лошадь не могла сдвинуть воз, потому что заднее колесо соскочило. 5) Нужно было остановить лошадь, так как наша прямая дорога обрывалась и уже шла вниз по крутому, поросшему кустарником скату.

466. Спишите, расставляя необходимые знаки препинания. Определите тип речи. Найдите в тексте метафоры. Какие ещё выразительные средства языка используются в этом тексте?

Вдруг рванул ветер и с такой силой что едва не выхв..тил у Егорушки узелок и рогожу; встрепенувшись рогожа рв..нулась во все стороны и захлопала по тюку и по лицу Егорушки. Ветер со свистом понёсся по степи беспорядочно закружился и поднял с травою такой шум что из(за) него не было слышно н.. грома н.. скрипа колёс. Он дул с ч..рной тучи неся с собой обл..ка пыли и зап..х дождя и мокрой земли. Лунный свет затуманился стал как будто грязнее звёзды ещё больше нахмурились и видно было как по краю дороги спешили куда-то назад облака пыли и их тени. Теперь по всей вероятности вихри кружась и увл..кая с земли пыль сухую траву и перья подн..мались под самое небо, вероятно около самой ч..рной тучи летали перекати-поле и как должно быть им было страшно! Но сквозь пыль зал..плявшую глаза не было видно н..чего кроме блеска молний. (А. Чехов)